Из книги
«Своими словами: воспоминания Мистика 20-ого века».
Элизабет Клэр Профет
«In My Own Words: Memoirs of a Twentieth-Century Mystic»
Elizabeth Clare Prophet.
Сердце дитя
У меня было сердце дитя. Я была невинна. Доверчива. Моя душа не знала преград. Я не ощущала начала и конца. Рождение и смерть являлись для меня лишь искусственными преградами. Я постоянно пребывала в Боге. Мне принадлежало бесконечное прошлое и безграничное будущее, и по своей воле я могла переноситься туда. Я верила, что пришла сюда с далекой звезды.
Я могла выбрать небеса своей площадкой для игр, хотя меня вполне устраивало и это пространство. Мой двор. Песочница. Коробка с игрушками. Мои любимые куклы. Из камней мой отец соорудил садик, в котором струился водопад и били фонтанчики, там был прудик с золотой рыбкой и водяными лилиями. Вокруг квакали лягушки и проносились птицы, а еще там цвели барвинки, которые я сама высадила, надеясь, что буду сидеть среди них, а они вырастут выше меня. Белый штакетник подпирал ростки винограда, который обвивал стоящие в саду лавочки. Там росли яблони, персиковые и вишневые
деревья, была высажена клубника, кусты малины, черники, крыжовника и красной смородины. Вот какими были первые образы и звуки, которые я узнала в жизни.
Мне был год, а затем два и три, и я уже хорошо знала запахи весны: я помнила, как пахнет свежая трава, распускающиеся почки на деревьях, цветущие лилии, веточки форсиции удивительно-желтого цвета, кустарники кизила, цветы яблонь и вишни, а также соленый бриз моря. Затем опускалась тяжесть знойного лета, которая приносила ураганы, закрывающие собой солнце и гнущие к земле деревья. Потом приходила осень, и листья на деревьях багровели, а затем опадали, и наступал День благодарения со всякими вкусностями на столе. Наконец, холодные зимы осыпали мои щеки снежинками, расставляли повсюду снеговиков и зажигали Рождественские огни на живой ели в нашем саду.
Дни моего детства тянулись размеренно, и так, постепенно, проходил один год за другим. Я с удовольствием наблюдала за их течением и восхищалась всегда новому чуду жизни, происходящему вокруг меня. В моем сердце жила радость. Я могла постичь приходящие циклы. Я знала: я была самой собой и никем другим. Я чувствовала бесконечность в моем конечном мире с его границами квадратов, кругов, треугольников и прямых линий, в мире будильников, часов и расписаний.
По утрам меня будили лучи солнца, долетавшие до меня сквозь серебристую крону огромного клена, растущего за моим окном. И каждый день я рождалась вновь – ради еще одного приключения в этой жизни, этой материи, этой кармической ситуации. И я с нетерпением ждала испытания.
Рождение
Вся моя жизнь была наполнена чудесами – примерами как божественного, так и человеческого заступничества. Даже сам момент моего рождения не был исключением. Он стал запоминающимся началом.
Я была единственным ребенком Ганса Вильгельма Вулф и Фриди Энкерли Вулф. Я родилась в крохотном городке Рэд Банк, в штате Нью-Джерси […] 8 апреля 1939 года я прибыла в роддом.
Врач положил мою мать в больницу за две-три недели до моего ожидаемого рождения. УЗИ показало, что со мной все было в порядке, […] но все же доктор прописал ей ежедневные уколы, ускорявшие наступление родов. В пятницу, 7 апреля, он сообщил моей матери, что она родит меня на следующее утро, и стал объяснять детали запланированной процедуры. Моя мама очень удивилась – насколько она знала, та процедура, которую описывал доктор, уже давно устарела [скорее всего, имеются в виду медикаменты, которые планировал применять врач, - прим. Пер.], и она не ожидала, что эта процедура до сих пор используется. Отвечая на ее вопросы, врач сказал, что около 60 процентов детей, рожденных таким способом, в итоге погибают. Моя мама была шокирована, она разрыдалась. Ей было 42 года, и я была бы ее первым ребенком.
Как только врач ушел, она сразу позвонила моему отцу. Так случилось, что в этот момент рядом с ним находился доктор Рулман – выдающийся хирург […] Отец сообщил ему о случившемся, и доктор Рулман сказал:
- Ваша жена страдала в больнице две прошедшие недели. Сейчас она просто не в состоянии принять решение. Берите все в свои руки, откажитесь от того доктора, и я возьму ее дело. Не волнуйтесь, капитан Вулф, завтра я поеду к ней и сделаю кесарево сечение.
[…] Доктор Рулман назначил операцию на следующее утро. В восемь часов мой отец приехал в больницу. […] Позднее он написал о тех мгновениях: «Я пообещал себе тогда, что всегда буду любить тебя и твою мать и сделаю все возможное, чтобы позаботиться о тебе. Да, могут настать дождливые или штормовые дни, но я знаю, как происходит в море: солнце всегда восходит после шторма и страшных волн».
Последнее, что запомнила моя мама перед операцией, была музыка «Триумфальный марш» из оперы «Аида», которая играла по радио. Потом мама говорила: «Эта музыка придала мне сил и уверенности в победе».
Спустя многие годы после моего рождения, когда мама рассказала мне об этом, я поняла, почему обычное прослушивание лишь нескольких аккордов этого отрывка из оперы Верди, сплачивало все мои усилия и мою радость и побуждало меня к действию. Эта музыка заставляла мое сердце биться быстрее, колыхала мои глубочайшие переживания и передавала мне ощущение победы над всеми ограничениями, включая саму смерть.
Несмотря на то, что момент моего рождения был окружен мрачными тенями, став взрослой, я вынесла из этого знание того, что свет всегда более велик и всегда одерживает победу. Только так и происходило в моей жизни. Золотистое свечение нежного Присутствия никогда не покидало меня.
Поиски Бога
Когда мне исполнилось четыре года, я стала искать кого-то, кто мог бы рассказать мне о Боге. Я попросила маму отвести меня в воскресную школу или куда-нибудь еще, где я получила бы эти знания. Мама ответила: «Бэтти Клэр, тебе придется подождать до твоего пятилетия».
Я думаю, те дни между моими четырьмя и пятью годами стали самыми длинными в моей жизни.
Наконец, мама сказала: «Вот теперь я собираюсь отвести тебя в воскресную школу».
Я запрыгала от радости!
И вот я сижу в школе при церкви и, переполненная счастьем, жду, когда же услышу учения Иисуса. Но вместо этого нам стали показывать разноцветные книжки с картинками ярких крольчат и пасхальных яиц. […]
А я хотела заниматься в воскресной школе с учителем, который мог бы ответить на мои вопросы о Боге, Иисусе и Библии.
В итоге моя мама стала водить меня по всем протестантским церквям в нашем городе […]. Но каждый раз, выходя оттуда, я ощущала пустоту и понимала, что и там не получила послания, которое искала. Впрочем, я и сама до сих пор не понимала, в чем заключается это послание.
Правда, мне очень нравились Пасхальные службы и я всегда с нетерпением ждала их. Как-то раз мы с поехали туда с отцом. Мы вышли из дома очень рано, затемно, минут тридцать ехали на машине и успели к началу. Еще даже не рассвело. Служба проходила на улице, было немного прохладно.
Я помню, там стоял священник, хор и орган. На востоке стало всходить солнце. И пока оно поднималось из-за Атлантического океана, органист играл мелодию «Господь Иисус возносится сегодня». Я слушала, как хор пел Аллилуйя, и мое сердце трепетало.
Я почувствовала глубокую связь с Иисусом.
Во время каждой последующей пасхальной службы я вновь и вновь подтверждала обет всей моей жизни, который я дала Иисусу, – обет предложить ему все необходимое для того, чтобы служить ему.
Я чувствовала связь моей души с его сердцем. Иисус стал светом моей жизни, солнцем моей души. И я часто воздавала ему молитву: «О Иисус, о Боже, используй меня для своих нужд».
Когда мне было шесть, семь и восемь лет, я просила Иисуса объяснить, о чем именно говорят священники в церквях, и он стал разъяснить мне значение притч. Он сказал, что священники не владели ключами к мистериям Бога и Его Царству, так как те истинные учения, которые он проповедовал, либо были вычеркнуты из писаний, либо не дошли до нас в первозданном виде. Он также добавил, что в этом веке те утерянные учения должны быть восстановлены, и что я сыграю свою роль в их восстановлении.
Меня охватил благоговейный страх. Как мне подготовить себя? С чего начать? Одно я знала точно: я должна изучать Библию. И потому я томилась в поисках учителя, который привел бы меня меня к истине.
И тут я нашла воскресную школу Христианской Науки. В первый же день, когда я попала туда, я поняла, что получила ответ на мою молитву о поиске учителя. Я была убеждена, что наконец нашла в нашем городе место, где могла получить самое глубокое учение о посланиях Иисуса.
После занятий я побежала разыскивать маму. Я чуть ли не кричала: «Ты знаешь, что я выучила сегодня? Научное утверждение бытия, данное Мэри Бэйкер Эдди». Мой учитель из воскресной школы дал мне почитать копию книги «Наука и здоровье».
Вот какие слова я там нашла:
«В материи нет ни жизни, ни истины, ни интеллекта, ни субстанции. Все есть вечный Разум и его вечное проявление, ибо Бог есть Все-во-всем. Дух – бессмертная истина, материя – смертная ошибка. Дух реален и вечен, материя нереальна и временна. Дух есть Бог, а человек – Его образ и подобие. Потому человек не материальное, а духовное существо».
Я сказала: «Мама, это именно то, во что я верила всю жизнь! Наконец-то я нашла правильную воскресную школу».
Я всегда знала, что материя не является реальной, и то, что мы видим, не есть постоянная реальность, из которой мы произошли. Я всегда знала, что Разум Бога – это вселенский интеллект, и этот разум повсюду, ведь куда бы я ни пошла, чем бы ни занималась - я постоянно общалась с этим Божественным разумом.
Я знала также: все, что окружает меня, когда-нибудь угаснет и распадется – и цветы, и деревья, и трава, и животные, и люди. Мы видим материальную жизнь и смерть, но не замечаем духовной жизни, которая стоит за всем этим. Я была сотворена по образу и подобию Бога и всегда знала об этом. […]
Мои духовные убеждения крепли. Корни моего духовного доверия Богу прорастали все глубже. Ставни небесных окон наконец открылись мне. И я нашла силы выдержать шторма, бушевавшие вокруг меня. Иисус Христос стал для меня Скалой Истины и открытой дверью к Богу Отцу-Матери.
Прошлая жизнь
Как-то раз я в одиночку играла в своей песочнице. Мне было около четырех лет, и я пребывала в состоянии той беззаботной реальности, где нет времени и пространства – в измерении, в котором все еще живут маленькие дети. В тот день облака вырисовывали на небесном холсте всевозможные фигуры, а также бесформенные орнаменты, вновь и вновь придавая самим себе сказочный облик. Солнечные лучи переливались в утренней росе, заставляя сверкать лилии и гиацинты, нарциссы и форзиции, растущие на нашей лужайке. Цветы блестели подобно россыпи хрусталя в далекой райской стране.
Я была в безопасности – меня защищала небольшая белоснежная изгородь, ограждавшая наш участок, меня ласкал легкий ветерок и нежное покачивание кроны огромного посеребренного клена – именно серебром отдают листья этого дерева, если приглядеться. Мои куклы дружно сидели на маленьком плетеном стульчике, привезенном из Мексики. Они слушали, как я учила их печь куличики для папы.
А затем, постепенно, очень медленно и мягко эта сцена стала размываться. В какой-то момент мне показалось, будто кто-то переключил радиопрограмму, и меня перенесло на другую волну.
Я оставалась все той же, кем и была до этого, невозмутимо сосредоточенной в сердце. Моя душа была свободна – так же независима, как и ребенок, которым была и я. Хотя я уже и не сидела в своем дворе в Нью-Джерси, не вписывалась в ту временную рамку настоящего. Я неторопливо играла в песке на берегу Нила, нежилась под солнечными лучами, наслаждаясь теплом и любовью моей матери.
Игра в том месте была абсолютно естественной для меня, так как я чувствовала себя в безопасности, находясь в моей родной вселенной и в Боге, который пребывал повсюду и чье пламя пылало в моем сердце.
Итак, сидя там и играя на песке, я знала, что нахожусь в Египте. Я четко осознавала, что рядом течет река Нил. А затем, так же легко, как моя душа выскользнула в ту сцену, она плавно перенеслась назад, и я вновь очутилась в моей песочнице в Нью-Джерси. Радиопрограмму переключили на предыдущую волну.
Я была более чем потрясена, я вскочила и побежала к маме, которая готовила на кухне. «Мама! Мама! Что со мной произошло?» - спросила я ее и подробно рассказала мое переживание.
Она усадила меня на стул, а сама села напротив. Со огромной добротой и одновременно с уважением, которое она всегда проявляла ко мне, независимо от моего возраста, она спокойно ответила: «Ты вспомнила свою прошлую жизнь». А затем она стала объяснять подробнее, подбирая слова, которые я могла понять: «Мы все жили и раньше, до этого момента. Мы посланы сюда с определенной целью, и у каждого свой план. Но чтобы завершить необходимую работу, нам нужно пройти через множество жизней. Наше тело похоже на пальто, которое мы носим. И когда оно изнашивается, мы надеваем другое».
«Получаем ли мы также новых маму и папу?» - спросила я свою мать [когда она рассказывала Элизабет о перевоплощениях – Прим.].
«Да, у нас появляется новый папа, и мы растем в животике новой мамы. Душа рождается лишь единожды, но она получает новую одежду, когда нуждается в ней. И когда мы снова возвращаемся сюда, книга историй нашей жизни продолжается – в ней просто начинается новая глава».
А затем мама объяснила, почему она верит в то, что все мы жили раньше и будем жить снова: «Люди рождаются разными. Они все отличаются друг от друга, - сказала мама. – Один ребенок рождается богатым, другой – бедным. Кто-то успешен во многом, кто-то – ни в чем. Одним везет, другим нет. Кто-то гениален, а кто-то с трудом учится читать и писать».
«Но почему?» - спросила я.
«Потому что, когда мы делаем что-то хорошее в одной жизни, оно возвращается к нам в следующей. Если же мы ведем себя жестоко и недостойно, то и эти проявления возвращаются к нам. Если ты обидела кого-то в одной из жизней, то и тебя могут обидеть в следующей. Именно так работает Божественное милосердие, Бэтти Клэр.
Пока ты не осознаешь, что жила раньше, ты никогда не поймешь, почему в этой жизни с тобой происходят как хорошие, так и плохие вещи. К примеру, если ты начнешь заниматься на пианино, будешь учить ноты и достигнешь в этом успеха, то сможешь принести этот навык в свою следующую жизнь. А после нескольких жизней, в которых ты изучала игру на пианино, ты, возможно, родишься ребенком-виртуозом, каким был Моцарт».
Так как я сама лишь недавно ощутила прошлое «измерение», параллельное тому, в котором жила сейчас, то своим детским разумом я смогла ухватить эту реальность, лежащую под поверхностью сознательного понимания. Моя прошлая жизнь была реальностью, поэтому я разобралась, что имела в виду моя мама. Понятия реинкарнации и кармы были будто слегка мне знакомы – словно встроены в мою душу. Мне просто надо было о них напомнить, потому что я «носила» новое тело и не могла воскресить в памяти то, о чем знала в другом времени и пространстве.
Я вернулась к своей песочнице, глубоко убежденная в том, что жизнь сама раскроет мне себя, научит меня всем знаниям, необходимым для завершения того, что я начала делать еще тем ребенком, который играл на берегу Нила.
Впрочем, границы моей жизни навсегда изменились. Теперь моя система координат зафиксировалась где-то в далеком прошлом. Я вновь прожила запись прошлой жизни. И та запись – я ни капли не сомневалась – являлась одним из ключей к моей судьбе. Я никогда не забуду это переживание.
Да, я действительно размышляла обо всех этих категориях, когда была ребенком. Ведь, в конце концов, мы являемся зрелыми, мы древние – даже если мы дети, обитающие
в детском теле и разуме. И та часть нас, которая живет вне времени, имеет осознание за пределами настоящего.
Такие «флэшбэки» могут нередко происходить у детей. Но так как в тот момент рядом с ними нет мудрого родителя или учителя, который объяснил бы значение этого «дэжавю», ребенок часто забывает ранние переживания души. Они стираются под движущимися песками подсознательного разума.
Без религиозного обучения и осознания высшего «Я», стоящего за «я» низшим, душа может стать рабом конкретного, рационального ума, стирающего интуицию и сверхчувствительное восприятие, выходящее далеко за пределы ментального пояса.
Фотография Элизабет Клэр Профет в возрасте 4-х лет.
Источник: http://freedom-friends.livejournal.com/903.html |
0
